Подозреваются все (вариант перевода Фантом Пресс) - Страница 36

Вдобавок ко всем этим личным несчастьям на мастерскую обрушилось общее — настоящий шквал нападок, придирок, контролей. Самый небольшой прокол вырастал вдруг до размеров чуть ли не государственного преступления, маленькая ошибка принимала размеры пирамиды, даже отсутствие ошибок казалось подозрительным, и с пристальным вниманием изучался каждый расчет, каждая смета. Бесконечные контрольные комиссии не только измотали нас, но и распугали наших заказчиков, в результате чего мы оказались на краю банкротства — явление беспрецедентное в социалистическом государстве.

И только царящая в нашем здоровом коллективе особая атмосфера, не изменяющее нам чувство юмора как-то помогали преодолеть все превратности судьбы, выдержать ее удары, выстоять. Столярека задушили? Что поделаешь, так, видно, ему на роду написано. Убийца один из нас? Ну так пусть милиция ищет, когда найдет, тогда и будем переживать, а пока, проше пана, шесть без козырей!

Через небольшие промежутки времени наша компания в конференц-зале пополнялась новым членом, который уже от двери громко выражал свое удивление и возмущение. Больше всех огорчена была Ядвига.

— Представьте себе, мой платок куда-то задевался. Могу поклясться, с утра он у меня был, а теперь нету! А они мне не верят!

— Работа у них такая — не верить. А кто из вас знает, почему они вдруг занялись платками? Пани Иоанна, скажите, ведь вы должны знать!

— Не знаю, носовые платки в моем проекте не фигурировали…

— Долго нас тут продержат? Холера, даже присесть не на что.

— Привыкай, в камере особых удобств не будет…

Нас выпустили после того, как был отобран носовой платок у последнего сотрудника, Моники. И сразу после этого меня вызвали в кабинет.

На сей раз наша беседа оказалась очень полезной, не знаю, для кого больше — для них или для меня.

Сначала вопросы задавала милиция, и я сразу поняла, какая сумятица царит в головах следователей. Имею в виду их представление обо всех нас. Просто невообразимая каша из фактов, лжи, сплетен и очень небольшого количества правды. Ее источник — разумеется, Веся и Владя, главные сплетники мастерской. Их совместными усилиями созданы легенды и мифы о коллегах. Истории, от которых кровь стынет в жилах. Ну, например, бурные романы Збигнева с той же Весей, а также с Данкой, Анкой, со мной и некой Нюней, недавно уволившейся от нас. Вот только неясно, со всеми сразу или по очереди.

Ядвига очень порадовалась, узнав от следователя о пламенных чувствах Зенона по отношению к ней, а главное, о тех материальных выгодах, которые она черпала из них. Оказывается, Зенон постоянно ездил к ней (а она проживала на окраине Варшавы), возил продукты, рубил дрова, топил печку и покупал обувь ей и ее дочери. Сам Зенон не столь радовался, узнав о своих горячих чувствах к Ядвиге, и только ломал голову, кто такое мог выдумать.

Ну и прочие истории в таком же духе, в основном сексуально-эротического характера. Одним из ведущих героев в этой области, согласно легендам, был Казимеж, который искренне смеялся, узнав от представителей милиции о своих бесчисленных победах в родном коллективе.

После того как мы всей мастерской отметили один из наших народных праздников, и головная организация, и заказчики, и поставщики уже не имели ни малейших сомнений в том, что в стенах нашей мастерской разыгрываются самые разнузданные оргии. К области легенд относится и порочащая моральный облик Моники информация о ее любовных связях одновременно с отцом и сыном, Каспером и Кайтеком. Это была очередная гнусная выдумка, частицей правды в которой была лишь безответная любовь к ней Каспера и пристрастие Моники к несовершеннолетним, хотя бы к уже упоминавшемуся красивому юноше инвестору.

Я сочла себя просто обязанной вывести следствие из заблуждения на наш счет, иначе им ни в жизнь не распутать убийство. Если нашу проектно-архитектурную мастерскую широкого профиля они станут отождествлять с публичным домом… По очереди, пространно и аргументированно развеивала я их заблуждения.

Начала я с Моники. Ее поведение после убийства Тадеуша не могло не привлечь внимания следователя, а если еще учесть душераздирающие вопли Каспера: «Прости! Прости!» — и если еще принять во внимание то, что следователи наверняка прочитали о Монике в записной книжке Столярека… Все это делало личность Моники чрезвычайно подозрительной. Пришлось посвятить следствие в матримониальные планы Моники и в историю безнадежной любви к ней Каспера.

— Значит, такая вот любовь, — задумчиво протянул капитан. — А этот ваш конструктор знает о ее намерении выйти замуж?

— Знает и одобряет — от этого зависит счастье любимой женщины. Сам же он женат. Хотя… Думаю, охотно расстроил бы ее матримониальные планы. Знаете, по принципу собаки на сене…

— Так почему не расстроит? Стоит ему намекнуть жениху о ее романе с молодым инвестором.

— Так он же о нем не знает!

— Вы так думаете? — каким-то особенным тоном просил капитан.

Я внимательно взглянула на него. Неспроста эти вопросы!

— А сама Моника призналась вам?… Моника рассказала вам об инвесторе?

— Пани Моника не рассказала нам абсолютно ничего. Что, по-вашему, пани Иоанна, могут означать инициалы «М. В.» применительно к пани Монике?

— Это наверняка инициалы ее будущего мужа, я знаю его имя и фамилию, — ляпнула я не подумав, и вздрогнула. Каспер этих инициалов не знал, Моника всячески старалась скрыть от поклонника фамилию кандидата в мужья. Моника все от следствия скрывает… А если они следствию известны, значит, были известны и Столяреку…