Подозреваются все (вариант перевода Фантом Пресс) - Страница 58

— Учитывая кризисное положение с мастерской, Зенон — последний в очереди на скамью подсудимых, — закончила я свой отчет.

— Вы уверены, что тогда, в ноябре, дверь запер именно он, а не… другой человек?

Я взглянула на излишне проницательного представителя властей сквозь рюмку с золотистым «яжембяком». Алкоголь всегда очень положительно сказывался на моих умственных способностях.

— Во-первых, тогда работал только он. Во-вторых, бесценные конкурсные материалы он бы никому не доверил. А в-третьих, он всегда последним покидает мастерскую и приходит на работу с самого утра, сразу после Ирэны. Она же в свою очередь с работы, как правило, уходит задолго до того, как все разойдутся. Зенон никак не мог не знать о существовании ключа, не мог не поинтересоваться, где он.

— Человек мог забыть…

— …так, может, ему напомнить?

— Не вздумайте это сделать, пани Иоанна! Вы и без того наделали дел, не хватает еще, чтобы стали действовать на свой страх и риск! Обещаете?

Ничего я не обещаю! Спиртное привело меня в расчудесное состояние, я сидела довольная и беззаботная, кокетливо покачивала головой и никаких обещаний давать не собиралась. Прокурор же был столь безукоризненно официален, что у меня не осталось ни малейших сомнений — дьявол действовал, охмурение прокурора шло на всех парах!

Поинтересовавшись результатами поисков милиции в наших унитазах, я услышала в ответ подробнейший обзор последних театральных премьер. О, значит, наверняка нашли там нечто чрезвычайно интересное! Естественно, я вцепилась в унитазы, как репей в собачий хвост, и не без пользы — оказалось, представитель правопорядка великолепно танцует.

Начиная с этого момента я работала не головой, а преимущественно ногами, ибо в ответ на каждый мой вопрос об успехах следствия прокурор срывался с места, застегивая среднюю пуговицу пиджака, и склонялся в вежливом поклоне. «Рыжий, рыжий, рыжий гриб, а попросту рыжик», — кричала в микрофон певица, и мы бодро отплясывали. «Не плачь, когда уеду», — умоляла певица, и мы кружились в сентиментальном вальсе. Я таяла, а прокурор вдруг недовольно пробурчал:

— Не выношу вальсы.

— Так зачем же тогда танцуете?

— Чтобы вы перестали спрашивать…

Из этого я сделала вывод, что представители правопорядка просто обязаны быть всесторонне образованными.

Может быть, я и не опоздала бы на следующий день на работу, если бы случайно не взглянула на сделанный мной вечером чертеж фасада котельной. Вот когда я поняла, что со мной явно не все в порядке! Занятая всецело своим личным расследованием, я совершила то, что нормальному человеку не под силу. Сделанный мной эскиз представлял одновременно вид спереди и сзади, а чтобы понять это, понадобилось не менее четверти часа. С подобным идиотизмом мне еще не приходилось сталкиваться. Это уникальное творение архитектурной мысли я прихватила с собой на работу, чтобы и коллеги порадовались.

Стоя у стола Ирэны, я копалась в куче бумаг, выискивая нужные, когда появилась Ядвига, опоздавшая еще больше меня, и прямиком проследовала в кабинет Зенона, чтобы представить начальству уважительные причины своего опоздания. Дверей за собой она не закрыла, все было слышно и видно.

— Пан инженер, у меня на ноге вскочил волдырь, — произнесла Ядвига проникновенным басом и сделала попытку сунуть под нос начальству свою костлявую ногу. — Вот он, видите?

С той поры, когда Веся распускала невероятные сплетни о якобы горячем платоническом чувстве, которое Зенон питал к Ядвиге, у последней сохранилась слабая тень надежды — а вдруг это правда? Поэтому, соблюдая в целом дистанцию, отделяющую начальство от подчиненных, Ядвига в то же время потихоньку кокетничала с заведующим.

Сидевший за столом Зенон машинально бросил взгляд на ногу и поспешил признать причину опоздания уважительной, лишь бы избавиться от Ядвиги, стоявшей перед ним в позе аиста и стучавшей пальцем по ноге. Свидетели выразительной сцены — мы с Ирэной и Збышек, сидящий в одной комнате с Зеноном, — были огорчены, что она так скоро закончилась.

Волдырь, выдуманный или настоящий, не помешает мне поговорить с Ядвигой. Надо расспросить ее о машине, номер которой был записан покойником. Взяв со стола Ирэны свои бумаги, я пошла следом за Ядвигой. К делу я приступила не сразу, а дипломатично начала со служебных вопросов:

— Как обстоит дело со светокопиями, пани Ядвига? Технические описания уже перепечатаны, можно отдавать в переплетную.

— А я откуда знаю? — благодушно отозвалась Ядвига. — Когда вы мне их давали?

— Да уже две недели назад. Позавчера истек срок.

— Так, может, и готовы. Ладно, как пойду туда, узнаю. Но не сейчас, позже. А если торопитесь, то сами сходите.

Америку открыла! Всем известно, если торопишься — сходи сам. И вообще, проще самому все сделать, чем сто раз напоминать тем, кто обязан это делать по должности. Я-то как раз не торопилась, но ведь надо же о чем-то говорить.

— Никуда я не пойду, светокопии входят в ваши обязанности, так что будьте любезны… И вообще, если вы и к домашним своим обязанностям так же относились, не удивляюсь, что ваш бывший муж не платит вам алименты.

— Ну и глупости говорите, — по-прежнему благодушно ответила Ядвига, видимо очень довольная, что так здорово уладила вопрос с опозданием. — Не платит, потому как негодяй и подлец, но я этого так не оставлю.

Дипломатия себя оправдала, теперь можно отбросить ее и приступить непосредственно к интересующему меня вопросу.